ГРАЖДАНСКОЕ ЗОДЧЕСТВО АРМЕНИИ: ГЛАВА 2
<-ГРАЖДАНСКОЕ ЗОДЧЕСТВО АРМЕНИИ
ГЛАВА 2. ЖИЛЫЕ ДОМА
Возведение и усовершенствование различных типов жилища протекало одновременно с развитием человеческого общества. В жилищах скорее и полнее, чем в каких-либо других сооружениях, получали отражение потребности, интересы и эстетические воззрения создававшего их народа. Жилища составляли основную массу сооружений сельских и городских поселений. Вполне законо мерно поэтому, что формы жилища имели решающее значение для сложения и формирования различных объектов народного зодчества.
Описания древних историков, остатки вскрытых при раскопках жилых помещений, датируемых по найденным в культурных слоях предме там домашнего обихода различными эпохами, а также сохранившиеся народные жилища XVIII—XIX вв. свидетельствуют о том, что в Армении основное помещение — жилая ячейка («тун») — не претерпело существенных изменений.
Армянский тун или глхатун (дом с главой) — тип жилища со свето-дымовым отверстием в перекрытии сохранился с древнейших времен до наших дней, приобретя в различных районах страны индивидуальные особенности, определяемые местными природно-климатическими условиями.
Наряду с туном применялись также и другие типы жилых соору жений, порожденные социальными условиями, существовавшими на территории Армении в различные времена.
Жилые дома Армении подразделяются на следующие группы, включающие довольно устойчивые, существовавшие в течение длительного времени типы: 1) сельское народное жилище, 2) городские жилые дома, 3) дворцовые здания.
Сельское народное жилище
Народное жилище Армении прошло долгий путь развития от однокамерного помещения до сложного комплекса. Сельское жилище характеризуется многообразием типов и богатством архитектурных форм и композиций. Особенно показательна устойчивость применявшихся типов. На всем протяжении истории страны наряду с наземными соору жениями имели распространение не только полуземлянки, но и пещерные и полупещерные жилища, получавшие соответствующую трактовку, которая определялась не столько социальными условиями, сколько местными особенностями различных районов страны. Высоко в горах в условиях сурового климата жилища возводились максимально замкнутыми, тогда как на равнинах с продолжительным теплым периодом года они предельно раскрывались и связывались с окружающей природой.
Многочисленные в Армении естественные пещеры, используемые во времена глубокой древности как временные убежища, после появления металлических орудий постепенно оборудовались для постоянно го проживания. В отличие от наземных сооружений они требовали не большой затраты труда и материальных средств для приспособления под жилище, были более экономичны в эксплуатации и более надежны при землетрясениях. Расположение же их на отвесных кручах позволяло при ограниченном числе защитников организовывать более эффективную оборону в случае вражеского нападения. При отсутствии естествен ных пещер часто в мягкой породе высекались искусственные скальные жилища. В силу всех этих причин армяне, в особенности малосостоятель ные, никогда не отказывались от использования пещерных жилищ, на чиная с древнейших времен и вплоть до установления в Армении Советской власти. Даже недавно в высокогорном Зангезуре (Горисский район) часть населения Гориса, Хндзореска (рис. 24), Теха, Карашена продолжала обитать в пещерах, превращенных в комплексы жилых и об служивающих помещений.
Подавляющее большинство пещер Армении использовалось в течение нескольких столетий под жилища, склады и временные убежища. Как показали исследования Н. Марра, И. Орбели, Лео и Т. Тораманяна, в ограждающих средневековый Ани ущельях Игадзора, Цагкоцадзора, Гайледзора и реки Ахурян среди нескольких сот жилых пещер имелись магазины, мастерские, усыпальницы и даже церкви. Пользовались из вестностью пещеры урартской столицы Тушпы, средневековых Ани (рис. 25) и Гасанкефа на впадающей в Тигр речке Богдансу, находящиеся в ущелье реки Дебед, в Зангезуре и др., славившиеся своей много численностью, размерами и качеством отделки помещений.
Пещеры Ани, так называемый «подземный» город, имеют протяженность свыше 1000 м, из коих в начале XX в. были обследованы И. Пановым около 960 м. Размеры пещер весьма разнообразны. О величине некоторых из них можно судить по тому, что в подземном Ани имелись пещеры, в которых содержали более 2000, а в Вайоцдзоре — до 5000 овец. В трехзальной пещере ущелья реки Дебед могло поместиться более 3000 человек.
При выборе для жилья естественных и устройстве искусственных пещер предпочтение отдавалось горным склонам, ориентированным на южную половину горизонта и об ращенным в подветренную сторону. При этих условиях быстрее удалялись атмосферные осадки и лучше прогревался скальный массив, что способствовало сухости помещений и долгому сохранению тепла зимой.
Пригодные для эксплуатации естественные и искусственные пещеры, как правило, благоустраивались. Небольшие естественные пещеры расширялись, углублялись, отдельные части их соединялись проходами. Полы и потолки выравнивались. Помещениям, в особенности жилым, придавалась более или менее правильная геометрическая форма.
Пещерные жилища редко состояли из одного помещения, как в Горисе (рис. 26). Обычно их было не менее двух-трех: основное — жилое, другие — подсобные (хлев, сеновал, кладовые, часто объединявшиеся небольшой площадкой; рис. 27). Встречаются жилища, состоявшие из нескольких жилых и ряда подсобных по мещений, включавших кухню (зимнюю и летнюю), кладовые, хлевы для крупного и для мелкого скота, сеновалы и даже кори доры. Многокомнатные жилища, в связи с необходимостью освещения помещений дневным светом, располагали в два-три яруса. Пока зательны в этом отношении пещерные жилища в Ани, в особенности трехъярусное в ущелье Гайледзора, находящееся примерно под церковью Григория.
Расположение пещерных помещений—обычно случайное, опреде лявшееся местными условиями. Подсобные, по возможности, группиро вали вокруг жилых, часто даже позади них, отчего некоторые, например кладовые и сеновалы, вырубленные в глубине, были темными. Помещения, размещенные на разных уровнях, иногда не имели прямой связи между собой.
Жилые помещения расширяли путем устройства в них больших ниш типа алькова (рис. 28). Различные по форме и величине ниши вырубались для постельных принадлежностей, домашней утвари, светильников и продуктов питания; последние хранились также в специальных ямах. В жилых комнатах и кухнях обязательными были очаги, в хлевах — ясли, в кладовых — возвышения для кувшинов-карасов.
Архитектурное убранство скальных жилищ в основном было довольно скромным. Входы и оконные проемы редко имели профилированные обрамления. Основное внимание уделялось интерьерам, форме по мещений, расположению, величине и форме различных ниш.
В больших помещениях потолкам для большей прочности придава ли форму полуциркульного свода (см. рис. 28). В Ани одно из помещений многокомнатного подземного жилища имело купольное завершение, а другое, расположенное близко от поверхности земли,—завершение в виде вытянутого в высоту сомкнутого свода со световым проемом в вершине. Интересен круглый зал с завершением в виде купола, поверхность которого изрезана мелкими прямоугольными нишками, расположенными концентрическими кругами, наподобие сот (см. рис. 28). В больших помещениях с плоским потолком для сокраще ния его пролета стены завершали значительными по высоте и выносу карнизами, решенными в виде глубоких арок, опирающихся на мощные тяги (рис. 29).
Внутренние опоры, в связи с большой величиной воспринимаемой ими нагрузки, обычно предусматривались достаточно мощными (см. рис. 29). Тем не менее известны примеры оформления опор в виде круглых и многогранных колонн с украшенными розетками капителями.
Большое внимание уделялось нишам. Они делались разной величины и формы — прямоугольной, полуциркульной, стрельчатой, что несколько оживляло интерьер. Для усиления художественной выразитель ности ниши обрамляли уступами, валиками и даже помещали в углублении, завершенном поверху четырнадцатилепестковой раковиной (рис. 30).
Композиционно более разнообразные формы имеют пещерные жилища в Зангезуре. Непрерывно совершенствуемые, они приобрели свои особенности, отличающие их от древних и средневековых пещерных помещений Армении, во многом схожих с аналогичными сооружениями Малой Азии и Грузии (Уплис-Цихе, Вардзиа, Давид Гареджа и др.).
Селения Хндзореск, Азаташен, Тех, Карашен, Горис представляют собой каждое крупный жилой комплекс, чрезвычайно живописно расположенный на горной круче и сливающийся в единый архитектурный организм (см, рис. 2). Как правило, все жилища состояли из естественных и исcкусственных пещер и пристроенных к ним одно- и двухэтажных домов в самых разнообразных сочетаниях. Некоторые жилища состоят из естественных пещер, при способленных для хозяйст венных нужд, и высеченных над ними искусственных пещер для жилья. В других — пещерные помещения совмещены с помещениями, возведенными из камня. Последние расположены или над пещерами, или рядом с ними в виде одно-, двух-, редко трехэтажного здания (при большой семье, насчитывающей до 15— 20 человек). Встречаются жилища, помещения которых наполовину вырублены в скале, а наполовину возведены из камней той же скалы.
Расположенные в скалах на разных отметках жилища освещаются окнами и дверьми, имеющими различные формы и размеры. Перед некоторыми дверьми предусмотрены небольшие террасы на подпорных стенках, перед другими — еще и арочные портики, создающие защиту от солнца и не погоды (рис. 31). В домах, возведенных из камня, устроены ориентированные на южную половину горизонта деревянные балконы с каменными стенами-антами на торцах. Террасы и портики служат связующим звеном между различными хо- зяйственными и жилыми помещениями.
Связь между расположенными на разных уровнях скальными помещениями в большинстве случаев осуществлялась по косогору. При значительной крутизне пути устраивали ступени, которые высекали в скале или выкладывали из камня (см. рис. 25). При отвесных склонах применяли веревочные лестницы и даже волосяные канаты: по ним поднима ются и в настоящее время в пещеры, ранее жилые, ныне превращенные в хозяйственные помещения (склады топлива, сеновалы; см. рис. 31). Устройство лестничных переходов внутри скал неизвестно.
Кровли домов, возведенных из камня, как правило, земляные, плос кие (железные появились лишь после установления в Армении Советской власти), используемые для сушки продуктов садоводства и топлива. В домах, примыкающих к крутым склонам, плоские кровли часто служили террасами для усадеб, расположенных выше.
Повсеместное распространение имели возводившиеся из камня, позднее и из глины, полуподземные и наземные жилища. Древнейший тип — однокамерный, из неотесанных камней, с ложносводчатым перекрытием. Древнеродовое жилище в Шенгавите (IV—III тысячелетия до н. э.) состояло уже из нескольких помещений. Центральное, с очагом, имело круглый план и коническую кровлю; второстепенные имели относительно прямоугольный план и плоское перекрытие.
Во втором тысячелетии до н. э. основная жилая ячейка получила шатровое перекрытие со свето-дымовым отверстием в центре (жилище доурартского родового поселения на территории Тейшебаини). Эта конструкция, появившаяся наряду с конусообразным покрытием, порожде на была необходимостью перекрывать значительные по площади поме щения (от 40 до 100 м2 и более). В дальнейшем она приобрела чрезвы чайно важное значение в развитии коренного типа армянского народного жилища, известного под названием тун или глхатун.
В эпоху урартов, в IX—VII вв. до н. э., и позднее в сельском жилищном строительстве, по-видимому, продолжалась традиция предшествующего времени.
В «Анабазисе» Ксенофонта, прошедшего в 401 г. до н. э. через Армению с греческими войсками, упоминаются армянские поселения и сельские дома. Последние были подземные, с верхним отверстием, сходным с отверстием колодца, но расширенным книзу. Туда спускались по лестнице, а для впуска скота в земле были вырыты специальные проходы.
Путешественники XV в. и последующего времени — Клавихо, Мольтке, Кер-Портер, Тексье, Элизе Реклю, Грибоедов, Пушкин и др. — в своих описаниях сельских жилищ подтверждают распространенность в Армении типа жилища, углубленного в землю и перекрытого шатром с эрдиком —свето-дымовым отверстием в вершине. В таком отапли ваемом по-черному жилище совместно проживали люди и скот, что диктовалось необходимостью защищаться от зимней стужи и летней жары, а также экономить каменную кладку, строительный лес и топливо, дефицитность которого в некоторых районах сыграла большую роль в развитии типов народного жилища Армении.
Массовое распространение имело жилище, состоявшее из одного помещения — глхатуна (рис. 32). Обычно его возводили на косогоре, углубляя одной стороной в землю, что придавало ему вид полуземлянки или землянки. В плане глхатун — квадратный или прямоугольный (круглый неизвестен). Стены—из рваного камня на глиняном растворе. Обязательные элементы — очаг или тонир (печь в виде зарытого в землю бочкообразного кувшина), различные по величине стенные ниши и составленное из деревянных балок, уложенных в виде усеченной квадратной или многогранной пирамиды, перекрытие — азарашен с эрдиком, возвышающееся над зданием в виде небольшого холмика. В зави симости от размеров помещения и качества кладки стен перекрытие опирается на пристенные или свободно стоящие деревянные столбы на каменных базах, число и расположение которых определяют компози ционные особенности интерьера. Дверь — одна для людей и для скота — помещается у одного из углов переднего фасада. Зимой, когда дверь завалена снегом, сообщение людей с внешним миром осуществ ляется через эрдик по лестнице.
Изменение типа и увеличение числа помещений народного жилища протекало в тесной связи с развитием сельского хозяйства. Большое значение имели занятия населения (скотоводство или земледелие), природно-климатические условия и строительный материал. Эти условия способствовали выработке жилых комплексов, характерных для различных районов. Существовавшая в Армении подымная налоговая систе ма привела к выработке крупных комплексов, объединенных одной кровлей. На видоизменение сельского жилища повлиял также общий подъем культурного уровня народа, связанный с развитием городов и городской жизни. Все это привело к дифференциации выполнявшихся глхатуном функций и постепенному появлению различных помещений — тонратуна (кухни), марана (кладовых), нескольких жилых комнат, семейной молельни, гома (хлева), гоми-ода (жилого отделения при нем), телятника, овчарни, марака (сеновала) и пр.
В горных, в основном скотоводческих, районах большое распрост ранение имело жилище, состоявшее из одного глхатуна. Рост культуры и увеличение поголовья скота привели к разделению помещения на две неодинаковые по площади части: большая предназначалась для скота, меньшая — для людей. Последнюю для тепла предусматривали в удалении от дверей; она занимала либо всю ширину (дом в Варданлу; рис. 33), либо часть одной из сторон глхатуна (дом 3. Асояна в Артике; рис. 34), будучи отгороженной иногда от большей части невысокой пе регородкой. Пол обычно приподнимался на 20—40 см, перекрытие делалось плоское, реже шатровое, которое вместе с основным шатром придавало интерьеру художественную выразительность.
В дальнейшем, в связи с сооружением специального помещения для скота — гома, глхатун стали полностью занимать люди. Тонир, древней ший и важнейший элемент жилища, в большинстве случаев располагался примерно в середине глхатуна, под эрдиком, что обеспечивало его рациональное использование, поскольку вокруг него протекала домашняя жизнь крестьянина. В многочисленных семьях устраивались два тонира: один в центре, другой у одной из стен, на небольшом возвышении. В некоторых районах Армении такие тониры располагали в больших нишах, что со временем привело к образованию специального помещения, иногда апсидальной формы — тонратуна (см. рис. 32). Его пол возвышался над полом глхатуна, а перекрытие для ускорения выхода дыма делали купольным, вытянутым в высоту, с эрдиком. С выделением тонратуна основная жилая ячейка — глхатун — была освобождена от дыма и копоти.
По сторонам тонратуна устраивались одна или две небольшие комнатки, используемые как мараны; иногда одну из них делали семейной молельней. Выделение тонратунов в относительно теплых и обеспеченных топливом районах произошло ранее, чем в более холодных. Позднее, особенно в крупных комплексах, тонратуны и мараны строили изолированно, рядом с глхатуном или отделяя их от него небольшими сенями.
В большесемейных домах обычно было несколько тониров, распо ложенных в разных местах усадьбы и предназначенных для зимнего и для летнего пользования (рис. 35 и 36). Летние тониры помещали или под специальными навесами — летними тонратунами, возвышавшимися над дворовой площадкой, или в торце различных по композиции входных сеней.
Мараны как изолированные помещения появились в некоторых районах ранее тонратунов. До них продукты хранились в ларях, кувшинах-карасах, помещаемых внутри глхатуна в специальных ямах, на возвышениях или в больших, выходивших за пределы помещения нишах (см. рис. 32). В крупных хозяйствах имелось несколько маранов, приспособленных для хранения различных продуктов.
Домовые молельни, относящиеся к числу редких помещений, характерны для значительных по площади глхатунов, рассчитанных на большие родовые семьи, состоявшие из 30—40 человек. Возможно, что появление этих помещений было обусловлено суровыми зимами, когда двери глхатуна заносились снегом и сообщение с внешним миром затруднялось.
Молельни имели прямоугольную форму плана и примыкали к углу (дом в Золакаре) или к середине стороны (дом Г. Согояна в Мартуни; рис. 37 и 38), противоположной входу. Их небольшая площадь (14— 16 м2), очевидно, была достаточна для взрослых членов семьи, в основном мужчин. Освещались они сверху, через проем в плоском перекрытии. Для сосредоточения света на алтарном столе, расположенном у восточной стены, и защиты помещения от атмосферных осадков над проемом устраивали небольшой фонарь специальной формы с прямоугольным окном в западной стенке.
К не менее редким подразделениям дома, встречающимся в Западной Армении, относится женская часть—девичья (рис. 39). В то время как мужчинам, в особенности пожилым и гостям, от водились наиболее почетные места, на возвышении, в лучшей части глхатуна, женщины и дети помещались в стороне, возле очага или в углу. Такие углы сперва отделялись занавеской, а затем оформлялись в виде небольшой комнаты. О подобном под разделении дома имеются упоминания у армянских авторов. Оно было характерно для греческих жилищ, а также для народов, исповедывающих ислам.
В составе жилого комплекса скотоводческих районов гомы играли не менее важную роль, чем глхатуны. В богатых топливом и более теплых районах гомы появились раньше, чем в безлесных и холодных. В большинстве случаев они представляют собой прямоугольные помещения с плоским потолком и световым проемом в перекрытии. В крупных хозяйствах это — удлиненное помещение с двумя рядами поддерживающих перекрытие деревянных столбов (рис. 40). Средняя часть приподнята путем напуска уменьшающихся кверху прямоугольников, что придает интерьеру базиликальный характер.
Оригинален гом в селении Цхалтбиле Ахалцихского района (рис. 41). Средний неф почти в два раза шире боковых. Расширяющиеся кверху восьмигранные деревянные опоры на каменных подушках поддерживают три ряда нависающих друг над другом прогонов, из которых верхние два лежат на часто расположенных консолях, что сократило пролет центрального перекрытия. Более часто уложены потолочные балки. Приземистые пропорции и мощность конструктивных деталей — опор, прогонов и консолей — не только придают интерьеру определенную монументальность, но и значительно повышают его художественную выразительность.
В подобных гомах обычно содержались крупные домашние животные. Молодняк и мелкий рогатый скот находились в располагавшихся рядом отдельных помещениях, обычно с плоским деревянным, реже со сводчатым перекрытием. Здесь же предусматривались и мараки — сараи для сена и соломы.
Гомы в большинстве случаев, особенно в холодных районах, для тепла и удобства обслуживания возводили рядом с глхатунами, с которыми они были связаны непосредственно или, реже, через небольшие сени. Устраивались также независимые входы в гом с улицы или двора.
В горно-степных безлесных районах на торце гома или рядом выделялось связанное с ним прямоугольными или арочными проемами небольшое отделение — гоми-ода, где в зимнее время, в целях экономии топлива, ночевали люди. Первоначально гоми-ода нагревалась теплом животных из гома, потом расположенным в нем очагом, а позднее камином (рис. 42). Гоми-ода оборудовалась лежанками, помещенными вдоль продольных стен по сторонам прохода, поднятого над полом гома на 20—50 см. Площадь средних гоми-ода составляет 10—12 м2, больших — свыше глхатун.
К числу основных частей дома относятся сени, служившие не только для защиты входа от солнца и непогоды, но и как летнее жилище. Сени возводились двух видов—закрытые и открытые. Известны случаи и од новременного применения обоих видов, что характерно для крупных комплексов.
Закрытые сени, более распространенные в холодных районах, в основном представляли собой утепленный шлюз, связывавший различные помещения комплекса (рис. 43). Форма плана — в большинстве случаев прямоугольная, с соотношением сторон 2:3—5.
Открытые сени типа крытой террасы имели повсеместное распространение. Они появились ранее закрытых в виде пристройки к входной стороне дома, состоявшего из одного глхатуна. Сперва это был открытый с трех сторон продолговатый навес с тремя-четырьмя деревянными столбами по фасаду. Затем в зависимости от местных климатических условий один или оба его торца стали делать глухими, для чего выпускали перпендикулярные к фасаду стены дома в виде антов (рис. 44). Если это оказывалось недостаточным, то необходимую часть фасада сеней также закрывали (на полную высоту или частично), создавая этим защищенный от непогоды участок, где располагали летние камины и тониры. В домах из нескольких помещений иногда сени устраивали вдоль всего фасада, отчего они получали значительную протяженность с числом деревянных столбов до 8—10 и более.
Основу плана жилых комплексов горных районов составляли глхатун и связанный с ним гом. Вокруг этих помещений группировались остальные. Сколько-нибудь распространенной схемы расположения помещений не существовало, и композиционные приемы были весьма разнообразны. Не было также строго установленных размеров для различных помещений; они определялись в зависимости от потребностей, достатка и в какой-то степени эстетических вкусов их обитателей.
Устройство световых проемов в перекрытии позволяло располагать помещения в несколько рядов по глубине; в то же время оно определяло одноэтажность застройки. Разновременность возведения отдельных частей и значительное заглубление их для тепла в косогор обусловили весьма изломанную конфигурацию плана. Исключение составляли здания с минимальным числом помещений (одно-два), имевшие в плане форму правильного прямоугольника. Сложная конфигурация составля ет характерную черту не только врезанных в косогор, но и возведенных на ровном месте более поздних комплексов. Очевидно, здесь имело значение не столько требование сохранения минимального, геометрически правильного периметра здания, сколько взаимозависимость и вели чина помещений, постепен но возводимых в условиях скученной застройки.
Большое внимание уделялось архитектурной форме интерьеров основных помещений — глхатуна, гоми-ода и гома.
В глхатуне главным архитектурным акцентом служит наиболее освещенная часть — шатровое перекрытие, определяющее собой общую композицию интерьера (см. рис. 35 и 36). По этому выбор размеров и формы шатра имел первостепенное значение. Состав ленный из небольших от резков деревянный шатер представляет собой не только экономически, выгодную и конструктивно оправданную, но и архитектурно выразительную систему. В зависимости от величины глхатуна шатром покрывали всю площадь помещения или только часть ее. В этом случае шатер опирали на внутренние столбы, число и местонахождение которых вместе с различными по форме и высоте расположения перекрытиями определяли многообразные особенности художественного построения интерьера. Зависимая от размеров помещения повышенная или пониженная и квадратная или многогранная форма шатра придавала интерьеру интимность или подчеркнутую величественность (см. рис. 37 и 38).
Расположение дверей, одностворных, из сплоченных досок (рис. 45), вблизи угла, а не на оси симметрии, как в грузинских жилищах с шатровыми покрытиями, создавало наиболее благоприятную точку для обозрения интерьера, воспринимаемого во всем многообразии пространственных форм. Открытые деревянные конструкции сами по себе повышают архитектурную выразительность интерьера. Для еще большего ее усиления иногда прибегали и к орнаментальной геометрической и растительной резьбе, которой покрывали освещенные части столбов, подкосов, подбалок и капителей (рис. 46). Известны случаи убранства капители рельефным изображением человеческого лица . Резьбой покрывали также освещенные поверхности оборудования глхатуна, в частности передние стенки мучных и зерновых ларей. Орнаментальная резьба по дереву тесно связана с резным убранством мемориальных памятников — хачкаров — и монументальных каменных сооружений Армении.
Большие по площади глхатуны, рассчитанные на большую патриархальную семью, по конструктивным требованиям и для придания интерьеру большей величественности и импозантности перекрывали несколькими, расположенными в ряд, одинаковыми по типу шатрами. Двух- и трехсекционные перекрытия глхатунов встречались в Зангезуре. К числу оригинальных примеров относится дом Гарибджаняна в Карчкане (Западная Армения), датируемый концом XVIII — началом XIX в. (рис. 47). Его большее помещение (12X8 м) перекрыто тремя, а меньшее (10X7 м) — двумя прямоугольными шатрами. Глхатуны по сравнению с другими помещениями перекрывались, как правило, самыми большими шатрами, чем подчеркивалось их главенствующее значение в комплексе помещений народного жилища. Глхатун имеет важное историческое значение: он облегчает исследование происхождения форм и композиций монументального зодчества Армении, где также встречаются центрические купольные сооружения. В частности, двухшатровое перекрытие имеет церковь Норашен, а трехшатровое — церковь Хайка-ванк в Ване.
Тип жилища с деревянным ступенчатым шатром был широко распространен в Закавказье. Непосредственное родство с глхатуном Армении имеют народные жилища Азербайджана типа «карадам» и Грузии — «дарбази». Этот тип известен также и в более отдаленных странах — Афганистане, Индии. Ступенчато-сводчатая конструкция перекрытия типа глхатуна-дарбази-карадама зафиксирована не только в гражданских, но и в культовых сооружениях Средней Азии, Афганистана, Китайского Туркестана, Индии и далее на восток, вплоть до Кореи.
Гоми-ода возводились проще, чем глхатуны. Основное внимание уделялось обработке торцовой стены, где устраивался камин, иногда с нишами по сторонам, и архитектурной форме перекрытия, центральная часть которого делалась повышенной, плоской или сферической формы (см. рис. 42). Прогоны отесывались. Столбы и пилястры завершались подбалками, профилированными, как и тяги-полочки. Орнаментальная резьба, как и облицовка внутренних стен чисто отесанным камнем, встречается редко.
Богатую архитектурно-художественную форму имеет гоми-ода в селении Гандза(рис.48). В силу большой ширины помещения лежанки устроены с уступами, на которых стельные принадлежности ярких расцветок. Центральная часть перекрытия значительно выдвинута над боковыми, что придает ему в разрезе базиликальную форму. Нижние части сферического перекрытия имеют четырехступенчатое сечение; перекрытие поддерживается профилированными консолями, что сближает его с шатровым покрытием глхатуна. Низ торцовой стены разбит пилястрами на прямоугольники, обрамленные поверху простыми и арочными тягами, которые выполнены также и вокруг камина. От сеней гоми-ода отделена невысокой перегородкой, завершенной низкой балюстрадой из редко расставленных точеных балясин, изящные формы которых усиливают импозантность интерьера. Круглые столбы по сторонам прохода усилены в нижней части невысокими столбами, вверху округлыми, с резными розетками по сторонам.
К числу редких по оригинальности и богатству художественной формы следует отнести гоми-ода и гом, изображенные художником Минасом на миниатюре в рукописи Чашоц 1460 г. из Арцка (рис. 49). Судя по архитектурным деталям, художник запечатлел гом богатого феодала. По композиции — это монументальное каменное сооружение базиликального типа с внутренними опорами и сводчатыми перекрытиями.
Гоми-ода (слева на рисунке) отделена от гома колоннами с шаровидными капителями и крупными декоративными пятнами на нижней половине ствола. Пол приподнят; сводчатое перекрытие — трехлопастное, близкое по очертанию к перекрытию гоми-ода в селении Гандза.
Гом трехнефный, с тремя парами внутренних колонн (на рис. 49 не показаны). Проемы между колоннами перекрыты полуциркульными арками, служащими опорой для сводов нефов. Средний неф шире боковых, разделенных на стойла. Арки акцентированы тонким архивольтом; свод местами украшен резьбой.
Большие по площади гомы имеют четкий базиликальный разрез. Разделяющие нефы стройные ряды ритмично расставленных мощных деревянных столбов поддерживают три пары прогонов, нависающих друг над другом благодаря консольным выносам часто уложенных балок перекрытия. Возможно, что композиционная схема древних культовых сооружений как Армении, так и всего Закавказья, так называемая базилика восточного типа, имеет связь со строительной традицией гома, одного из элементов народного жилища. Такое предположение впервые было высказано С. Д. Лисицианом. Базиликальная схема гома свойственна также средневековым караван-сараям Армении.
Внешний облик сельского жилища горных районов маловыразителен. Незначительно возвышающиеся над землей верхние части большинства заглубленных в косогор помещений и венчающие земляные кровли невысокие холмики шатровых покрытий, при отсутствии окон и карнизов, не говоря о деталях, не в состоянии дать подлинное пред ставление об архитектурных особенностях жилых комплексов. Неуди вительно поэтому, что многие путешественники, начиная с Ксенофонта, принимали армянские жилища горных районов за подземелья и полуземлянки. Только с XIX в., когда комплексы стали возводить на ровном месте, их внешний облик позволил составить представление о композиционных особенностях армянского сельского народного жилища.
Композиционным пятном служили открытые сени-портики, ожив лявшие общий облик жилища своей пространственной трактовкой и наличием проемов, создававших игру света и тени на однообразном фоне глухих каменных стен. В соответствии с этим сени получали художественную обработку. Особое внимание обращалось на деревянные столбы, завершавшиеся подбалками и капителями, которые покрывались различной профилировкой и геометрической резьбой (см. рис. 44, 50).
Особый интерес представляет характерный для Армении однока мерный глхатун с сенями, огражденными антами на торцах и деревянными столбами между ними. К этому типу принадлежат греческие дома мегароны и антовые храмы, а также скальные гробницы Малой Азии, происхождение которых, по мнению К. Леманн-Гаупта, связано со строи тельной деятельностью армян (арменов). Подобное же мнение высказал также ряд зарубежных (Леонгард, Герцфельд) и отечественных ученых. В частности, Н. Токарский отметил общность между изображениями на барельефах скальных гробниц Ахеменидов и фасадом армянского дома с портиком в антах и с деревянными столбами, завершенными резными фигурными капителями.
Примерно с начала ХIХ в., особенно после присоединения Восточной Армении к России, жилище горных районов стало существенно изменяться. Отказ от заглубления в землю ускорил переход к более простой и экономичной конфигурации плана здания. Появились дома с полуподвалами и двухэтажные. Получил распространение чисто отесанный камень, применявшийся в карнизах, на углах здания, в обрамлениях проемов, иногда и в облицовке фасада. В комплекс дома включался огороженный двор. Возводились новые по назначению комнаты — гостевые, с окнами в стенах, к которым по степенно стало переходить главенствующее положение в доме. Глхатун отошел на второй план и стал использоваться как зимняя кухня и хранилище продуктов и инвентаря (рис. 51). Открытые сени преобразились в балконы.
Народные жилища низменных и предгорных районов, в связи с жарким климатом и занятием населения земледелием, характеризовались своими особенностями. Основными были жилые комнаты, дворовый балкон и хранилища продуктов садоводства, вокруг которых компоновались вспомогательные поме щения, включая крытый проезд в огражденный двор.
В зажиточных усадьбах въезд во двор оформлялся каменным порталом. Такой портал в Аштараке имеет вид арочного проема, помещенного в высокой арочной нише (рис. 52). Профилированные тяги, валики на гранях пилястр и резные розетки на замковых камнях арок усиливают архитектурную выразительность портала.
Глхатун и гом с гоми-ода не имели здесь такого значения, какое они имели в горных районах. Глхатун, хотя его и возводили в некоторых домах, был ограничен в размерах и использовался в основном как тонратун и ацатун — хлебопекарня. Гоми-ода вообще не строили, а гом, рассчитанный на небольшое число животных, был маленьким и возводился в стороне от жилых комнат.
Помимо одноэтажных возводились полутора- и двухэтажные дома; верхние этажи отводились для жилья и гостей. Кладка стен выполнялась из камня, обожженного и сырого кирпича. Перекрытия делались плоские, по деревянным балкам, в хранилищах продуктов и крытых проездах — иногда сводчатые.
Особое внимание уделялось балконам, которые ориентировались на южную половину горизонта. Они делались достаточно широкими, поскольку служили не только связующим звеном между расположенными вдоль них жилыми комна тами, но и местом, где большую часть года протекала жизнь крестьянина. Это определило повышенное внимание к художественному убранству балконов. Потолочные балки, прогоны и столбы украшались бороздками и фасками с фигурными концами. В доме охотника в селении Мардакяны на столбе возле входа на балкон прикреплена вырезанная из дерева голова косули с длинными рогами (рис. 53). Перила украшались резными деревянными балясинами, позднее металлической фигурной решеткой. Часто перед балконом сажали вьющийся виноград, который служил защитой от палящих лучей летнего солнца и, обладая прекрасными декоративными свойствами, украшал жилище (рис. 54).
Неизвестные в горных районах крытые проходы, ведущие с улицы во двор, служили своего рода сенями при въезде в усадьбу. Они не только создавали прохладный шлюз при переходе от знойной улицы к тенистому двору, но и использовались для временного хранения подручного садового инвентаря; здесь же выполнялись и некоторые домашние работы. Плоские кровли были местом сушки продуктов садоводства и ночного отдыха летом.
В винодельческих районах в число обязательных помещений усадьбы входили давильни винограда и винохранилища. Обычно их предусматривали в подвале или в полуподвале, возле жилых комнат и крытого прохода во двор, реже в пристройках или в отдельных зданиях. Дворы благоустраивались, разводились цветы, насаживались фруктовые и декоративные деревья, разбивался виноградник, используемый одновременно как просторный зеленый заслон перед домом или балконом, что вместе с проточной водой в арыках смягчало изнурительный летний зной (рис. 55).
Городские жилые дома
Выявленные раскопками развалины жилых кварталов древних городов на территории Армении свидетельствуют о преемственной связи городских домов с сельским народным жилищем. Однако городские дома имели свои особенности, которые определялись не только нахождением в черте городских укреплений, но и занятием населения торговлей и ремесленным трудом. Территориальные условия диктовали высокую плотность застройки, а характер занятия горожан — возведение домов, предназначенных в основном для проживания людей. Отличительная черта городских жилищ — отсутствие в них помещений, определяемых сельскохозяйственным производством, таких как гомы, мараны, хранилища садового и полевого инвентаря и продуктов сельскохозяйственного производства и др.
Жилища урартского города Тейшебаини (VII в. до н. э.) отражают все характерные черты, легшие в основу градостроительной практики древней и средневековой Армении. Городской квартал состоял либо из одного большого или малого одноэтажного дома, либо из группы нескольких домов. Малые дома имели по одному или по два помещения, большие — по пять—восемь и более.
Главной частью дома, где протекали основные хозяйственно-бытовые процессы, был дворик, связывавший помещения между собой. Во дворике находились очаг и навес для защиты от солнца и непогоды. Дома примыкали друг к другу настолько тесно, что их смежные стороны имели общую стену. Многокомнатные дома возводились постепенно. Ворота выходили в переулки и небольшие тупики, что вместе с отсутствием на внешних фасадах проемов и декоративного убранства превращало узкие улицы (шириной 5—10 м) в глухие, длинные коридоры, столь характерные для большинства городов Древнего Востока. Судя по найденной на Топрахкале бронзовой табличке и описанию Моисея Хоренского, в урартских городах существовали также многоэтажные жилые дома.
В эпоху эллинизма композиционные особенности городского жилища, по-видимому, получили дальнейшее развитие. По данным историков, города Армении, считавшиеся у эллинов крупными, красивыми, выстроенными по всем «правилам архитектуры», имели благоустроенные жилые дома.
Благодаря раскопкам крупных торгово-ремесленных центров — Двина и Ани, относительно подробно изучено городское жилище средневековой Армении.
Вскрытые на территории Двина жилые дома V—VII вв. отражают классовую дифференциацию городского населения. Жилища мелких торговцев, ремесленников и низших слоев горожан в основном строились из кирпича-сырца. Кварталы их имели скученную, случайную планировку. Зажиточные горожане жили в роскошных домах, возведенных из чисто отесанного камня и обожженного кирпича. Обнаруженные раскопками постройки и найденные архитектурные фрагменты с орнаментальной резьбой (капители, базы, архитравы, архивольты) указывают на высокий художественный уровень архитектуры капитальных жилых домов Двина этого периода (рис. 56).
Аналогичная картина наблюдается и в VIII—XIV вв. О принципе застройки Ани и характере жилых домов рядовых горожан этого времени наглядное представление дает раскопанный участок, примыкающий непосредственно к большой церкви в древней, наиболее узкой части города. Жилища неоднократно обновлялись и перестраивались: сохранились остатки ранних строений из чисто отесанного камня, перемежающиеся стенами грубой кладки.
Квартал был застроен настолько скученно, что соседние дома не только соприкасались, но, как и в Тейшебаини, имели общую стену (рис. 57). Для экономии территории довольно разнообразные по форме участка усадьбы располагали в глубину квартала, ориентируя их на улицу узкими сторонами; некоторые усадьбы размещали даже в середине квартала. Дворов было мало, поэтому дома нередко занимали всю площадь усадьбы, что привело к широкому распространению верхнего и верхне-бокового освещения помещений. Ограниченным было и при менение характерных для сельского жилища необходимых в южных странах балконов и портиков. По-видимому, слабо учитывались также требования ориентации жилых комнат на южную половину горизонта. От улиц дома отгораживались глухими стенами. Редкие ворота вели в небольшие коридоры-тупики, откуда попадали в сгруппированные вокруг них усадьбы. Одни такие ворота давали выход к двум-трем и более домам.
Большая часть из тридцати раскопанных помещений принадлежала пяти домам. Дома были одно- и двухэтажные. На второй этаж вели деревянные и каменные лестницы, которые устраивались также и на улицах. На главной улице древней части Ани в одном доме сохранилось начало наружной лестницы, каменные ступени которой были консольно вделаны в кладку стены. Согласно предположению Н. Марра, по таким лестницам поднимались на плоскую кровлю дома. Однако, учитывая сильную истертость ступеней, мы полагаем, что они вели на второй, жилой этаж и предназначались для раздельного пользования жилищами, из которых находящееся на первом этаже принадлежало одному владельцу или арендатору, а верхнее — другому.
Стены возводились из грубо отесанных с лицевой стороны камней и лишь в редких случаях из тесаного камня, как в доме VIII—IX вв. в древней части Ани (рис. 58). Жилища Двина строились из кирпича — сырцового и обожженного. Перекрытия помещений—плоские, по деревянным балкам. В Двине обнаружено жилище с планом, типичным для четырехстолпного глхатуна; это позволяет думать, что оно было перекрыто деревянным шатром со световым отверстием в вершине, типа азарашенк.
Подвалы перекрывались полуциркульным сводом или каменными плитами. Такие плиты в лучшем по фасаду доме на главной улице древней части Ани опирались по периметру подвала на каменные выступы стен, а в середине — на прогоны из деревянных балок.
Полы были глинобитные и гажевые; реже их делали из обожженного кирпича или каменных плит (например, дома на северном склоне вышгорода Двина).
Жилища состояли из различного числа помещений, обычно от двух до шести, иногда и более. Известны случаи совмещения жилища с ре месленной мастерской или лавкой, обращенной в сторону улицы.
Наименьшее число помещений имели дома бедного населения, представлявшие собой жалкие лачуги, возводившиеся вне городской черты. В XIII—XIV вв. такие дома появлялись также возле развалин капитальных зданий, например на площади перед храмом Григория (Гагикашена), у крепостных стен Ашота III Багратуни в Ани. Это — одноэтажные, в исключительных случаях двухэтажные сооружения. Кладка стен — неряшливая, из грубо околотого и взятого из руин чисто отесанного камня на глиняном растворе; стены верхних этажей — из кирпича-сырца. Расположение и форма помещений случайные; встречаются и почти треугольные в плане комнаты.
Дома зажиточных горожан, как правило, были двухэтажными. На верху располагались жилые комнаты, внизу — служебные (кухня с очагом, тониром, кладовая, подвалы). Продукты хранились обычно в зарытых в уровень с полом комнаты или подвала больших карасах. В силу чрезмерной стесненности застройки подвалы устраивали и под улицей; попадали туда из подвала дома.
Величина комнат была весьма различной: высота — от 2,5 до 3,5 м и больше, площадь маленьких комнат составляла 6—8 м2, средних 12— 20 м2, больших — до 50 м2; залы занимали площадь свыше 70 м2, как, например, в домах, расположенных к северо-западу от большой церкви древней части Ани. Особый интерес представляет зал с полом, приподнятым в торцовой части, как это принято было делать в глхатунах. Очевидно, возвышение предназначалось для особо почетных гостей, ко торые, поднимаясь, снимали обувь и клали ее в предусмотренные в лицевой стороне возвышения углубления.
К уникальному, редкому в Армении типу жилища относится дом с часовней на южной окраине новой части Ани. Жилище состояло из двух комнат и объединявшего их большого зала, к торцовой стене которого примыкала часовня с алтарной апсидой. Такое сочетание, несомненно, явилось результатом влияния народного жилища — глхатуна, с которым объединен тонратун с апсидальной формой плана и купольным покрытием. Уместно вспомнить также глхатуны с семейными молельнями в Золакаре и Мартуни, очевидно, существовавшие и в средние века; их тип в жилище Ани получил воплощение в более развитой, монументальной форме.
Убранство городских жилищ своеобразно. Как упоминалось выше, фасады домов были глухие, что превращало улицы и в особенности переулки в узкие коридоры, оживляемые лишь редко расположенными дверьми или воротами. Углы домов для защиты от ударов повозок обкладывали базальтовыми плитами. Перед входами в помещения, расположенные ниже отметки улицы, устраивались неглубокие площадки в виде приямка, а вблизи некоторых — и каменные сиденья, получившие распространение в XVIII—XIX вв. (рис. 59).
Обрамления входов обычных домов были просты. Резко отличались от них дома зажиточных горожан, в особенности получившие развитие в XII—XIII вв. двухэтажные дома, где входы на главных фасадах были разработаны в виде прямоугольных двухъярусных порталов, украшенных богатой расцветкой и резьбой по камню — приемами, нашедшими широкое применение во дворцах и различных общественных и культовых зданиях.
Интерьеры городских жилищ имели различную отделку. В редких случаях стены оштукатуривались, что считалось свидетельством несостоятельности вла дельцев; не поощрялась так же роспись стен и потолков. В богатых домах стены, выло женные из кирпича или грубо отесанных камней, завешива лись узорчатыми тканями и коврами, высокое качество которых было хорошо известно и за пределами Армении. Убранство интерьеров жилых домов тканями нашло отражение и в культовых зданиях. В церкви Григория рода Тиграна Оненца в Ани (1215 г.) внутренние стены покрыты фресковой орнаментацией, имитирующей различные ткани.
Обязательной принадлежностью всех богатых и бедных жилищ были камины и хозяйственного назначения стенные ниши— патуханы. Камины были небольшие, каменные, полуциркульные в плане, с полукруглым или стрельчатым верхом, незначительно выступающие из плоскости стены (рис. 60). Обрамление покрывалось орнаментом геометрического или растительного характера, иногда с изображениями животных.
Ниши и маленькие нишки устраивались во всех комнатах, в иных по нескольку. В доме VIII-IX вв. в Ани было пять ниш, симметрично расположенных по простенкам. Величина их — различная, в основном небольшая, позволявшая высекать ниши в одном камне. Обрамление их со стояло из наличника с арочным завершением, что напоминает в миниатюре композицию входных порталов жилых, общественных и культовых сооружений Армении X—XIV вв.; подобные композиции известны и в сельджукской архитектуре, и в иранском декоративном искусстве. Собственно углубление венчает арочка или сводик стрельчатой трех- или пятилопастной формы (рис. 61). Поверх ность наличника покрыта затейливой ажурной резьбой с геометрическим и растительным орнаментом и изображениями птиц и зверей.
В зале с приподнятым в торцовой части полом углубление арочной ниши выложено из расположенных в шахматном порядке светлых и черных камней. В обрамлении применены колонны, плетенки, орнаментированные плетенкой и гранатами пояса, жгуты.
Оригинальное оформление имеет стенная ниша одной из комнат дома на северном склоне вышгорода Двина (рис. 62). Ее обрамление составлено из трех орнаментированных рамок — внешней, украшенной так называемой «сельджукской цепью» с пуговками внутри, средней, покрытой геометрическими розетками, и внутренней — с изображением бегущих животных на фоне растительного орнамента, мотива, осуществленного на на личнике деревянной, украшенной резным орнаментом двери 1134 г. в церкви монасты ря Аракелоц в Муше. В тим панах ниши, образуемых рам кой с арочным завершением, помещены крылатые львы с человеческими головами, увенчанными трезубыми коронами, — сюжет, характерный для армянской архитектуры и миниатюры XIII в., кото рый сохранился на памятниках Ованнаванка, Нораванка и др. По предположению Н. Токарского, пространство между орнаментированными поясами также могло быть занято плетеным орнаментом; верх за вершался карнизом. Особен ность наличника заключается в том, что он выполнен в гип се, отлитом по готовой фор ме, что подтверждается изъя нами, повторяющимися в стан дартных отливках. Найденные в Ани аналогичные литые гип совые плитки свидетельствуют о распространении в практике жилищного строительства Ар мении XII—XIV вв. готовых деталей, которыми пользовались для массового употребления. Готовые гипсовые отливки и одновременно с ними и резные детали применялись так же при производстве узорчатых сеток, которыми закрывали световые проемы, устраиваемые как в стенах, так и в перекрытиях (рис. 63).
Многочисленные и разнообразные сюжеты орнаментации ниш — патуханов — дают возможность проследить историю развития декора тивной резьбы в гражданском зодчестве средневековой Армении. Соз данные народными мастерами и примененные на нишах рисунки нашли широкое распространение в монументальных памятниках как граждан ской (дворцы, караван-сараи, книгохранилища), так и культовой архитектуры.
Заметное отражение убранство ниш получило на хачкарах — крестных камнях, на которых, по наблюдению Н. Я. Марра, рисунки гражданской декоративной резьбы с известной поры стали господствующими.
Жилые дома городских поселений Киликийской Армении во многом схожи с городским жилищем Великой Армении. Конфигурация уса деб, ограниченных по периметру высокими заборами и глухими фасадами домов, выходивших на узкие, кривые, часто немощеные улицы, была случайной.
Жилища горожан, по данным, относящимся к XVIII—XIX вв., были одно- и двух-, реже трехэтажные. Верхние этажи были жилые (спальни, гостиные, комнаты для гостей, веранды с узорными решетками), нижние — для хозяйственных нужд (кухня, кладовые, помещения для до машних животных и т. п.). Расположение комнат сквозное, без коридоров. В комнатах устраивались ниши для посуды и постельного белья, занавешиваемые материей, полы покрывались коврами. Помещения обогревались камином, расположенным в средней стене с возвышающейся над крышей трубой. Перед домом тянулись открытая терраса или крытый балкон, связанные лестницей со двором, защищенным забором и крепкими воротами. Кровля плоская, глинобитная, используемая летом для ночного отдыха и для сушки продуктов садоводства. Зелени мало, в большинстве случаев — это фруктовые деревья и виноградная лоза, образующая живописный зеленый навес над вымощенным каменными плитами двором, иногда с фонтаном посередине.
Нижние этажи жилых домов, расположенных на торговых улицах и площадях, в особенности в городах, связанных с международной торговлей, таких как Тарсус (Тарсон), Адана, Мсис (Маместия) и порты Айас и Корикос, отводились под различные ремесленные мастерские, торговые помещения и столовые-закусочные, содержавшиеся в большинстве случаев самими владельцами домов.
В городах с крутым рельефом, например в Кейсуне (Сие), дома располагались террасообразно, по склону гор, скученно (рис. 64). Часто крыши нижележащих строений служили дворовыми площадками и даже улочками для домов, расположенных выше. Своеобразный силуэт таких городов роднил их с окружающим горным пейзажем.
Основную массу городских жилых домов коренной Армении XVII— XIX вв. в зависимости от занятия домовладельца можно разделить на две характерные группы: дома садоводов и дома ремесленников и торговцев.
Дома садоводов, как правило, были одноэтажные с высоким полуподвалом для хранения продуктов садоводства, занимавшим почти всю площадь дома (рис. 65). Жилище состояло из двух-трех спальных ком нат, гостиной, комнаты для гостей, кухни и шедшего вдоль здания ши рокого балкона, связывавшего комнаты между собой (рис. 66). Санитарный узел помещался в конце балкона или вблизи него во дворе. На окраине города дом располагался внутри озелененного участка (рис. 67), огражденного от соседних усадеб и улицы высокими глухими стенами, которые оживлял въезд во двор, иногда украшенный богатым порталом. В центре города жилые дома располагали по красной линии улиц, почему въездные ворота или помещали рядом созданием, или включали в его объем. В последнем случае обрамлению въезда, служившего часто и входом в дом, придавалось особое значение, и его делали наиболее выразительным художественным элементом фасада (рис. 68).
Дома ремесленников и торговцев, располагавшиеся в большинстве случаев в центральной части города, были одно- и двухэтажными (рис. 69). Мастерская или торговое помещение размещались в части дома, выходившей на улицу. В двухэтажных домах жилые комнаты с верандой располагались наверху.
Кроме этих наиболее распространенных типов жилых домов в XIX в. возводились также одноэтажные, реже двухэтажные, многокомнатные, иногда двух-трехквартирные дома, заселявшиеся в большинстве случаев служащими государственных учреждений и частных фирм.
Архитектура городских жилых домов в основном выражала национальные особенности народного зодчества Армении. Фасады облицовы вались чисто отесанным туфом или обожженным кирпичом. В убранстве применялись плоские пилястры, небольшого выноса карнизы, тяги и пояски. Проемы в выложенных из грубо околотого камня стенах обрамлялись наличниками. В зданиях, облицованных кирпичом, практиковалась распространенная во времена иранского владычества узорная кладка в виде елочки или прямоугольного геометрического рисунка.
В XIX в. бурное развитие товарно-денежных отношений привело к интенсивной застройке городов, в особенности их центральных частей. Уже в середине XIX в. городское строительство осуществлялось в соответствии с требованиями генеральных планов городов. Необходимость экономного расходования земельных фондов обусловила скученное расположение зданий, сооружавшихся не в глубине участка, а непосредственно на красной линии улицы. На улицах, прилегавших к центру города, дома возводились вплотную друг к другу, что создавало сплошную периметральную застройку кварталов.
Претерпела изменения и планировка жилого дома. Вместо прежнего, отгороженного глухими стенами от внешнего мира жилища, приспособленного для замкнутой семейной жизни горожанина, стали строиться дома, приветливо смотрящие на улицу окнами своих парадных помещении. Жизнь дома стала включаться в жизнь улицы.
Появление окон на уличном фасаде позволило располагать помещения не в один ряд, как ранее, а в два ряда по глубине корпуса. В связи с этим обслуживающие помещения — кухня, кладовая, уборная, позднее и ванная — стали компоноваться вместе с жилыми и приемными комнатами; более компактная планировка обусловила и общее более экономное построение жилого дома.
Вместе с тем подобное видоизменение привело к некоторому недоучету местных климатических условий, нашедших такое полное отражение в армянском народном жилище. Непременное условие размещения здания на красной линии не позволило выдерживать обязательную для местных условий ориентацию помещений. В частности, игнорировалась южная ориентация жилых комнат и широкого дворового балкона, неотъемлемой части армянского жилища. Тянувшийся вдоль всего здания и игравший главенствующую роль в композиции сооружения дворовый балкон постепенно стал терять свое былое значение. Иная, не редко северная ориентация лишала возможности пользоваться таким балконом круглосуточно и в течение почти всего года. Следствием этого явилось значительное уменьшение площади балкона, а следовательно, и некоторое ухудшение качества жилища.
Определенное изменение претерпела и архитектура уличных фасадов. Де коративное убранство стали делать более нарядным и богатым. Главным архитектурным элементом большинства двухэтажных жилых домов стал висячий деревянный балкон, свидетельствующий о высоком искусстве резьбы по дереву народных мастеров-строителей (рис. 70). В большинстве случаев уличные балконы имели не столько практическое, сколько декоративное назначение.
Висячие балконы обычно завершались кровлей на столбах, соединенных друг с другом декоративными арками. Во многих случаях кровля делалась двускатная, с весьма пологим фронтоном на фасаде. Перила балкона, тимпаны арок, венчающие карнизы и тимпан фронтона покрывались орнаментальной резьбой с геометрическим или растительным узором; последний в большинстве случаев выполнялся на тимпанах арок. Поверхность столбов редко оставляли гладкой, чаще всего ее украшали каннелюрами, реже витыми полувалами. В отличие от древнеармянской глухой резьбы по дереву резьба деревянных балконов отличается ажурностью. Орнаментация выполнена сквозной пропиловкой тонких досок — прием, широко распространенный как в сопредельных странах (Грузии, Азербайджане, Иране), так и в русском деревянном зодчестве XIX в.
Не менее крупное декоративное пятно фасада создавала обработка въезда во двор, служившего нередко единственным входом в городскую усадьбу. Часто такие въезды располагались в корпусе здания на подобие крытого прохода во двор народного жилища.
Дворцовые здания
Дворцы по сравнению с рядовым городским жилищем были более монументальными зданиями жилого назначения. Они возводились царя ми, князьями, представителями высшего духовенства и купечества и в зависимости от назначения и местонахождения (в городе, замке-крепости или летней резиденции) получали соответствующие размеры и благоустройство.
Ни один из многочисленных дворцов Армении не дошел в сохранности до нашего времени. Об исчезнувших бесследно можно судить лишь по скудным упоминаниям историков, руины многих других, засыпаннные землей, ждут своего открытия и исследования, и только некоторые стали известны в результате проведенных в нашем столетии археологических раскопок. Тем не менее накопившийся материал дает возможность составить определенное представление об архитектуре дворцовых сооружений.
На территории Армении дворцы возводились с древнейших времен. Вскрытые раскопками урартские дворцы в Эребуни (Арин-берд, 782 г. до н. э.) и Тейшебаини (Кармир-блур, VII в. до н. э.) представляли собой монументальные сооружения, приспособленные для длительной обороны. Это были расположенные на возвышенности, господствующей над окружающей местностью, дворцы-крепости, имевшие четкую планировку и геометрически правильную форму помещений.
О дворцах, существовавших в последующие века, мы узнаем из кратких сведений древних историков. Так, Ксенофонт сообщает: «Та деревня, в которую мы пришли, оказалась обширной, в ней находился дворец сатрапа, и большая часть домов здесь была с башнями». Какими были дворцы в столицах Армении эллинистического периода, нам неизвестно. Учитывая хвалебные отзывы армянских и античных авторов об этих городах, надо полагать, что среди их «изящных» и «красивых» сооружений лучшими были резиденции правителей. Дворец Ервандашата, названного историком V в. Фавстосом Бузандом «большим городом», по описанию Моисея Хоренского помещался в цитадели, имел высокие стены с медными воротами и железной лестницей, под которой существовал потайной ход. Надо думать, что расположенные в цитадели дворцы правителей этого времени, наподобие дворцов Эребуни и Тейше баини, представляли собой комплекс различных помещений, объединенных в одном сооружении.
Иной характер имели загородные виллы, дворцы и летние резиденции. По свидетельству того же Моисея Хоренского, царская вилла Ервандакерт (конец III — начало II в. до н. э.) около Ервандашата состояла из разрозненных «веселых» на вид, «светлых», «изящных и бесподобных» зданий, расположенных среди «благоухающих цветников». Сведения историка об архитектурном облике Ервандакерта подтверждаются аналогичным примером — летней резиденцией царя в крепости Гарни. Она состояла из отдельно расположенных сооружений, из которых пока откопаны остатки храма, дворца, двухнефного зала и дворцовой бани.
Очевидно, к типу дворцов Ервандакерта и Гарни принадлежали так же загородный дворец царя Тиграна II (95—65 гг. до н. э.) около Тигранакерта и упомянутый Фавстосом Бузандом под названием Тикнуни дворец царя Хосрова II (330—338 гг.) близ Двина в дубовом лесу долины реки Азат.
В эпоху феодализма дворцы возводились не только царями и князьями-правителями отдельных областей, но и представителями высшего духовенства, богатыми горожанами — торговцами и ростовщиками. Многие из армянских нахараров (феодалов), в особенности принимавшие участие в управлении страной, имели дворцы и в собственной вотчине, и в столице, где они обязаны были находиться по служебным делам и по своему положению при правителе. О строительстве нахарарами дворцов в столице упоминает историк Товма Арцруни: «Каждый из армянских нахараров строит царственные палаты и примечательные усадьбы и город окружает каменными стенами».
К раннесредневековым городским дворцам относится дворец в цитадели Двина, столицы Армении в IV—IX вв., построенный, как свидетельствуют Мои сей Хоренский и Фавстос Бузанд, Хосро-вом II Кодаком в 30-х годах IV в. Претерпевший неоднократные разрушения и перестройки, дворец находится в сильно разрушенном состоянии. Затесненность его среди окруживших его позднейших сооружений затрудняет определение конфигурации дворца (рис. 71). Вероятно, он состоял из одного двухэтажного здания, возведенного из обожженного кирпича на каменном основании. В нижнем этаже располагались служебные, а в верхнем — жилые и парадные помещения, обращенные в сторону расстилавшегося у подножия холма города. Сохранившиеся остатки стенной живописи по алебастровой штукатурке IV—VII вв., фрагменты гипсовых украшений с геометрическим и животным орнаментом — резным IX в. и литым XI—XIII вв. — и различных по форме терракотовых плиток XI—XIII вв., собранных в виде геометрической плетенки, свидетельствуют о богатстве внутренней отделки дворца, выполнявшейся на отдельных этапах его существования. В числе служб имелись водохранилище и баня с отделениями для мужчин и для женщин, оборудованная аналогично бане II—III вв. в крепости Гарни.
В Двине, как позднее и в других средневековых столицах Армении, имелись также дворцы крупных нахараров и высшего духовенства, возводившиеся в центральной части города. Из них пока обнаружены только остатки дворца католикоса, свидетельствующие о принадлежности его к лучшим образцам гражданских зданий и дающие представление об архитектуре городских дворцов этого времени.
Датировка здания точно не установлена. К. Кафадарян, опираясь на косвенные данные письменных свидетельств, считает его возведенным в 461 или 485 гг., В. Арутюнян — между 470—471 и 572 г., а Н. Токарский — произведением VII в., что представляется менее правдоподобным.
Дворец находился рядом с основными городскими храмами — ка федральным собором Григория IV в. и однонефной базиликой — и со стоял из двух частей — парадной и примыкавшей к ней с севера и запада вспомогательно-хозяйственной (не сохранилась).
Основу парадной части, выполненной под влиянием архитектуры армянского народного жилища, составляет центральное помещение (11,4X26,7 м), разделенное двумя рядами близко поставленных к стенам каменных колонн (рис. 72). По продольным сторонам расположено по пять небольших прямоугольных, возможно освещавшихся сверху, комнат. Центральное помещение, по Н. Токарскому, служило внутренним двором галерейного или перистильного типа, по К. Кафадаряну — залом с деревянным, повышенным в средней части перекрытием со световыми проемами в потолке, а по В. Арутюняну — залом, перекрытым, как в доме Гарибджаняна в Карчкане, квадратными в плане шатрами, усеченные вершины которых служили световыми отверстиями.По нашему мнению, учитывая большие пролеты оснований шатров (7,3 м), они были не квадратной формы, а восьмиугольной, более приемлемой не только в конструктивном, но и в художественном отношении (см. рис. 72).
Каменные колонны с оригинальной, напоминающей античные образцы формой базы завершались капителями, по типу близкими к ионическим (рис. 73). Их лицевая сторона украшена свернутыми в кольца пальмовыми листьями, между которыми, как бы из ствола колонны, поднимается пара таких же. Абака покрыта резным узором, состоящим из обращенных друг к другу двух рядов арочек с трилистниками между ними; на верхней плоскости—неглубокая, но широкая продольная выемка, предусмотренная для большей устойчивости балок деревянного перекрытия. По своей композиции капитель представляет собой развитие архаических форм ионических капителей малоазийских и древне греческих памятников. Найденные в зале фрагменты отделки из резного гипса, родственные капителям по характеру орнаментации, свидетельствуют об единстве и высоком качестве декоративного убранства сооружения.
Архитектура дворца католикоса в Двине оказала большое влияние на развитие гражданского зодчества последующего времени. Без сомнения она отразилась на композиции и декоративном убранстве возве денного в 80-х годах VII в. дворца правителя Армении Григория Мамиконяна в Аруче. Как отметил армянский историк Иоанн Драсханакертский (умер в 931 г.), дворец находился вблизи кафедрального собора и граничил с краем скалистого обрыва. Произведенные под руководством О. С. Егиазаряна в 1947—1948 гг. раскопки показали, что дворец состоял из нескольких сооружений, включавших два больших капитально возведенных гражданских здания, изученные В. Арутюняном.
Одно из этих зданий, находящееся вблизи храма, почти полностью повторяет дворец католикоса в Двине как по схеме плана, так и по основным размерам (рис. 74). Но центральная часть имеет не четыре, как в Двине, а три пары внутренних колонн с такими же базами и капителями. Благодаря этому в объемно-пространственной композиции интерьера преобладающее значение получила продольная ось, тогда как в Двине обе оси — продольная и поперечная — были равнозначными. Помещения, расположенные вдоль продольных сторон центральной ча сти, имеют несколько меньшую глубину; их число из-за отсутствия данных о поперечных стенах определить не представляется возможным. Обращенная к храму северная сторона здания имела открытую галерею с архитравным перекрытием на колоннах, которые, судя по базам, были, очевидно, однотипны с колоннами центральной части.
Особый интерес представляют капители (см. рис. 74). Они однотипны с двинскими не только по композиции, но почти и по размерам. Однако это не копия, а переработка старых форм применительно ко времени их выполнения, что в основном отразилось на орнаментальном убранстве. Волюты одной капители, возможно принадлежавшей колонне наружной галереи, украшены шестиконечными звездами, помещенными в центре концентрических колец, а абака — ланцетами, родственными декору абаки капители двинского дворца.
Во второй капители пальмовые листья, украшающие ствол колонны между волютами, помещены по сторонам креста на ступенчатом основании, форма которого, известная со времен раннего христианства в Армении, в частности, изображена на стеле из Агарака. Показателен декор абаки в виде пояса из чередующихся виноградных гроздей и листьев, обвитых волнистой линией из лозы, — мотив, распространенный в орнаментальном убранстве памятников как более раннего времени (храм в Гарни, I в.), так и VI—VII вв., таких как Птгни, Звартноц, Аруч, Сисиан, Джрвеж и др. Убранство капители пальмовыми листьями также практиковалось и в IV в. (Ереруйк), и в VII в. (Звартноц, Аруч).
Дворец в Аруче представляет собой развитие схемы дворца католикоса в Двине, обогащенного на ружной галереей, вероятно, осуществленной не без влияния открытых сеней армянского народного жилища.
Иную композицию имеет дворец католикоса Нерсеса III Строителя при храме Звартноц близ Эчмиадзина. Он возведен в середине VII в. одновременно с кафедральным собором во вновь созданном по политическим соображениям вне города религиозном центре, что определило не только оригинальную, неизвестную до этого в Армении круглую многоярусную форму храма, но и отличную от городских дворцов и монастырских жилищ планировку дворца. Комплекс Звартноца погиб от землетрясения между 930 и 1000 г. и только после раскопок 1900— 1904 гг. он стал доступен современным исследователям. Впервые он был обмерен и описан Т. Тораманяном в 1905 г., позднее Н. Токарским, С. Мнацаканяном и В. Арутюняном.
Дворец Нерсеса III Строителя представлял собой комплекс геомет рически правильно спланированных парадных, жилых, вспомогательных и производственных помещений, расположенных к юго-западу от храма на благоустроенной территории, обнесенной каменной стеной.
Здание дворца, сохранившееся в полуразрушенном виде, имело Г-образную форму плана, составленную из двух частей, разделенных коридором (рис. 75). Западная, парадная половина, примыкавшая к крепостной стене с контрфорсами, имела в своей северной части несколько небольших помещений, расположенных по сторонам главного входа, ведшего на площадь перед собором. Под этими комнатами имелись подвалы для хранения продуктов и, очевидно, существовал второй этаж, где, судя по аналогии с монастырем Эчмиадзин и др., размещались жилые покои католикоса, обращенные окнами на храм. Наличие в этом месте второго этажа, может быть, было продиктовано необходимостью подчеркнуть въезд в резиденцию повышенным, видимым издалека объемом.
Южную часть западной половины занимали два зала, расположенные под углом друг к другу. Большой зал (а), где происходили торжественные приемы многочисленных представителей духовенства и князей, был разделен колоннами на три нефа и объединялся аркадой с разделительным коридором; последний при необходимости служил дополнительной площадью для зала. Судя по небольшим каменным базам, колонны зала были деревянные. Зал, возможно, имел повышенную среднюю часть, где располагались световые проемы.
Второй, несколько меньший зал (б) носил более интимный харак тер. Он служил трапезной, связанной коридором (в) с кухней (г) и ее хранилищами продуктов в подвалах, а также с покоями католикоса во втором этаже; здесь же, очевидно, проводились и совещания с узким кругом высшего духовенства и князьями. Перекрытие зала было сводчатое на подпружных арках, основанных на расположенных на продоль ных стенах мощных выступах. Эти выступы не только сокращали пролет перекрытия, но и создавали углубления в стенах в виде арочных ниш, которые придавали интерьеру художественную выразительность.
Восточная половина дворца включала ряд мелких помещений жилого и хозяйственного назначения, в том числе различные кладовые и баню; последняя состояла из двух отделений (е, ж) и имела устройство, аналогичное баням Гарни и дворца правителя в Двине. К южной стороне бани примыкала небольшая зального типа церковь V—VI вв. (з). Северную сторону этой половины дворца занимала связанная с разделительным коридором открытая галерея (и).
К югу от дворца сохранились остатки винодельни, состоявшей из нескольких больших помещений. Площадь между винодельней и восточной половиной двора служила хозяйственным двором.
Здание дворца, включая и винодельню, было возведено, как и храм, из крупных, чисто отесанных квадров туфа. Почти квадратная форма плана, небольшие размеры большинства комнат и трехрядное их расположение в восточной части указывают на существование деревянных перекрытий с верхним световым отверстием такого же типа, как и в на родном жилище. Перекрытия больших помещений и галерей были сводчатые. Открытая галерея с аркадой на крестообразных в плане массивных устоях и плоские кровли придавали строгому по композиции сооружению характер здания южного типа. Аркада галереи, скрывая дробность расположенных за ней помещений, не только оформляла площадь перед дворцом, но и связывала его архитектуру с архитектурой храма.
Дворец Нерсеса III Строителя — наиболее значительное в художественном отношении гражданское сооружение, возведенное в классический период средневековой армянской архитектуры, когда формировались основные архитектурные типы, которые легли в основу развития армянского зодчества последующих веков. Принцип композиции построения дворца при храме Звартноц отражает местные строительные традиции. Группировку малых помещений вокруг больших, четкое разделение различных по назначению групп между собой можно видеть как во дворцах Аруча и Двина, так и в урартских дворцах Эребуни и Тейшебаини. Характерные черты планировки дворца Нерсеса III можно найти и в гражданских памятниках Сирии и Ирана, с которыми Армения имела тесные культурные связи. Можно указать и на памятники Эль-Бараха, Шакка, Калат-Семана, имеющие аналогичную группировку, что может быть объяснено общностью художественной культуры, порожденной одинаковым социальным строем.
Восстановление во второй половине IX в. после двухвекового арабского владычества независимости Армении активизировало строительство городов и укрепленных поселений, что способствовало интенсивному развитию гражданского зодчества. Лучшими среди жилых и общественных зданий были дворцы царей и крупных феодалов, отличавшиеся роскошью и богатством отделки.
К числу таких зданий относится дворец царя Васпуракана Гагика Арцруни на острове Ахтамар озера Ван, возведенный в начале X в. Он не сохранился, но представление о нем можно получить по описанию историка X в. Товма Арцруни. Это было многоэтажное здание типа квадратной в плане башни с размерами по сторонам и в высоту около 20 м (40 «кангунов») при толщине стен около 1,8—2 м (три «больших шага»). Учитывая размеры сооружения, надо полагать, что оно служило одновременно и цитаделью. Видимое со всех сторон, оно выделялось своей архитектурой среди окружавших его различных административных и хозяйственных сооружений.
Парадные помещения и залы с многочисленными нишами и апсидами, прямоугольные и квадратные в плане, имели опирающиеся на стены перекрытия («без столбов»), сводчатые и купольные, прорезанные световыми проемами. По исследованию И. Орбели, главный зал имел покрытие, составленное из двух пар взаимно перекрещивающихся арок, аналогично тому, как это выполнено в трапезных залах монастырей Агарцина и Ахпата.
Интерьеры были покрыты богатой росписью на военные и бытовые сюжеты. Особенно выделялись двустворчатые двери, описанные Товма Арцруни как «мозаичные, т. е. инкрустированные, в мельчайших сочетаниях и в чудесном узоре», которые при закрытом положении «представляли собой единое изображение».
Можно предположить, что по своей объемной композиции дворец Гагика Арцруни на Ахтамаре был близок крепостям-замкам царей Багратидов — Магасберду и Тигнису, расположенным на подступах к столицам Армении — Ширакавану (Еразгаворс) и Ани. Это — прямоугольные в плане многоэтажные башни типа донжона, с помещениями (жилыми и хозяйственными, включая водохранилище и бани) вокруг внутреннего двора. Внешняя сторона замков была укреплена внушительными стенами и башнями (частично глухими) с нависающими бойницами, кронштейнами и зубцами поверху. Длина внешних стен дворца Ахтамара (20 м) вполне допускала устройство внутреннего двора. Помещения, расположенные по периметру здания, имели небольшие пролеты, позволявшие осуществлять перекрытия без столбов. Очевидно, во дворце Ахтамара были и усиливавшие внешние стены полукруглые в плане башни с помещениями внутри, упоминаемые историком как «хораны, связанные камарами», т. е. небольшие сводчатые помещения, и «шурджапаты» — круглые стены.
Богатую отделку имел, надо полагать, также дворец не менее влиятельных, чем Арцруниды, правителей Сюникского княжества. Дворец не сохранился, нет о нем и никаких письменных данных. Единственное, что может дать представление о его былом величии и характере убранства, это деревянные капители, использованные после разрушения здания в гавите церкви Аствацацин монастыря Севан. О несоответствии капителей небольшому полутемному гавиту свидетельствуют их размеры (длина абаки более 2 м) и ювелирная резьба орнамента.
Капители представляют собой оригинальные произведения деревянного зодчества Армении (рис. 76). Они — однотипные, украшенные изображениями павлинов, обращенных головами к оси колонны, розетками, растительным узором и плетенкой. Качество выполнения безукоризненно. По стилистическим особенностям деталей узора капители датируются IX—X вв.
Иную структуру и композиционное построение имели дворцы в замках-крепостях нахараров, например в замке князей Пахлавуни в Анберде, основанном в VII в. (рис. 77). Необходимость защищать свое существование собственными, иногда слабыми силами определила не только ограниченные размеры, но и расположение здания дворца в самой возвышенной точке водораздела. Его архитектура предельно аскетична и подчинена единственному требованию — надежно охранять владельца и его слуг. Многоэтажность здания прискученной планировке ограниченного числа помещений оправдывалась необходимостью усилить неприступность здания при максимальном сокращении обороны. В силу этого внешняя, северная сторона здания была лишена окон и двери, которые обращены в сторону поселения, примыкающего ко дворцу с юга.
Дворец имел вытянутую с востока на запад трапециевидную форму плана. Помещения располагались по сторонам занимающей центр здания лестницы и сообщались между собой коридором, шедшим вдоль наружной стены с полукруглыми башнями.
Внизу рядом с лестницей (рис. 78) находилась сводчатая цистерна, куда вода поступала по гончарному трубопроводу. В верхних этажах размещались жилые и приемные комнаты, имевшие деревянные перекрытия.
В начале XI в. при возведении в крепости новых стен и башен здание дворца с внешней стороны было усилено дополнительной стеной с тремя близко расположенными глухими полуциркульными башнями, составлявшей вторую линию обороны. Выложенные из грубо околотого камня суживающиеся кверху башни, гармонируя с окружающими скалами, придавали укреплению мощный и несокрушимый вид. На случай вынужденного отступления имелся потайной ход, который вел с территории замка в ущелье, к реке Анберд. Этот ход использовался также для забора воды из реки в случае порчи неприятелем трубопровода, подававшего воду из отдаленного горного источника. В XIII в. дворец с западной стороны, между угловой башней с воротами и древней дверью, был усилен новой стеной с воротами, защищавшимися мощной квадратной в плане башней.
Из дворцовых сооружений Армении X—XIV вв. наиболее обширным и богатым был дворец могущественных Багратидов в Ани, столице Ширакского или Анийского государства, открытый раскопками Н. Я. Марра в 1907—1908 гг., но полностью еще не изученный.
Ани, известный с V в. как замок-крепость князей Камсараканов, занимал вершину холма, господствующего над треугольным мысом, образованным двумя глубокими, отвесными ущельями горных рек Ахурьян и Анийской, представлявшими собой естественную защиту. Обращенная к поселению третья сторона была укреплена зданием дворца и мощными стенами из больших грубо околотых каменных блоков, скрепленных железными скобами.
В 916 г. Багратиды, купив Ани, выстроили на месте камсаракановского здания царский дворец, который служил местом пребывания как Багратидов, так и последующих правителей. Дворец, площадью около 3500 м2, неоднократно разрушался и перестраивался вплоть до гибели от пожара в XIV в. Поэтому отдельные части дворца имеют многочисленные, не поддающиеся учету изменения.
В отличие от регулярной планировки дворцов Двина и Звартноца дворец Багратидов представлял собой сложный комплекс из нескольких десятков различных по величине и назначению помещений; разновременность их возникновения, а также сильно пересеченный рельеф местности определили неправильную планировку и сложную конфигурацию дворца (рис. 79).
Дворец был частично двухэтажным с полуподвалом для хозяйственных нужд и темниц и отличался большой глубиной застройки, местами в пять и более рядов. Тянувшийся от украшенного колоннами главного, западного входа на восток коридор (а) длиной 59 м (под ним существовал потайной выход к воротам цитадели) разделял здание на две половины: южную и северную.
В южной половине основными помещениями были большой квадратный в плане зал (е) и внутренний двор (з), вокруг которых располагались различные комнаты. Квадратный зал, связанный с коридором узким переходом, первоначально имел более сложный план, с колоннами, возможно бассейном и фонтаном. Позднее к залу с запада присоединили открытую наподобие алькова комнату с повышенным полом. Потолок зала был деревянный, с красочной росписью растительного и геометрического характера. В подполье зала помещалось двухкамерное водохранилище емкостью около 250 м, из которого вода, поступавшая из родника, расположенного за 10 км от города, распределялась в пределах дворца по железным трубам. К востоку от двора находилась дворцовая зально-сводчатая церковь X—XI вв. (ж) с более ранней нижней частью и двухэтажная церковка XIII в.
Северная, более официальная половина дворца, помимо жилых комнат и подсобных помещений, включала несколько парадных залов, расположенных во втором этаже и имевших сообщение с плоской кровлей одноэтажной части дворца, используемой в летнее время. Залы, предназначенные для торжественных церемоний и приемов, были богато отделаны, включая позолоту, что подтверждает упоминание в армянских рукописях о золоченых покоях княжеских домов в Ани. Связанный с коридором сенями крестообразный в плане зал (г) имел в крыльях небольшие возвышения для сидения, а по сторонам — служебные комнаты, из которых расположенная справа от входа, возможно, служила темницей. Если это правильно, то не исключено, что крестообразный зал использовался как судилище.
К северной стороне зала примыкала связанная с жилыми комнатами дворцовая баня (д) с двумя отделениями (для мужчин и для женщин), оборудованными ваннами, лежанками для мытья и отдыха и обогреваемыми полами. Пол и стены были покрыты водонепроницаемой штукатуркой, местами выкрашенной в белый и красный цвет.
Два парадных зала второго этажа располагались по углам северной стороны, третий — с восточной стороны, вблизи крестообразного.
Прямоугольный северо-западный зал (в; 10,5X21 м), служивший трапезной, имел сводчатое перекрытие на подпружных арках. Стены, пилястры и арки, так же как стены главного разделительного коридора в начальной части, были выложены из естественного чисто отесанного камня, тогда как в других помещениях кладка стен была рассчитана на штукатурку и драпировку тканями. Широкие (2,5 м) окна позволяли любоваться панорамой города.
Северо-восточный зал имел несколько меньшие размеры и был украшен полуколонками, арками и карнизами с изящными мулюрами. Представляет интерес сохранившаяся база колонны, аналогичная базам церкви Григория (Гагикашен) в Ани, возведенной в 1001 — 1010 гг. зодчим Трдатом, что дает основание датировать зал началом XI в. Позднее, очевидно в XII—XIII вв., зал был украшен гипсовыми плитками с изображениями зверей (лань, медведь), растительным и геометрическим орнаментом. В окна были вставлены сборные гипсовые сетки с узорными проемами; такие сетки имели распространение в городском жилище Армении (см. стр. 84); аналоги их можно найти и в мусульманском искусстве.
Наиболее богатым по форме и убранству был восточный, базиликальный зал (б). Возведенный над сводчатыми перекрытиями нижнего этажа, он разделялся деревянными столбами (на каменных постаментах) с деревянными арками на три нефа, что, возможно, навеяно было трехнефным залом дворца католикоса при храме Звартноц. Резьбой были украшены деревянная аркатура и плоский потолок, а росписью — не только стены, но и деревянные колонны, резные арки, деревянный фриз над ними. Сюжетами росписей служили сады с цветами, группы всадников, изображения знатных особ. «На росписи золото смешивалось с красками; золотом же были покрыты некоторые части гипсовой отделки». Тематика резьбы деревянной аркатуры — звериные мотивы на растительном фоне. Позднее, в XII— XIII вв., такая резьба стала применяться во внешнем убранстве куль товых сооружений (пример — церковь Григория, выстроенная Тиграном Оненцем в 1215 г. в Ани).
К числу лучших городских дворцов относится так называемый дворец парона, возведенный в XII—XIII вв. на западной окраине новой части Ани. Это — двухэтажное здание с высокими подвалами со стороны обрыва, со стенами, отделанными туфовым камнем чистой отески (рис. 80). Перекрытия подвалов сводчатые, верхних этажей плоские, по деревянным балкам. План здания компактный, в виде неправильного шестиугольника. Для планировки дворца характерна геометрически правильная форма большинства комнат, окружающих центральное помещение — возможно зал. Он расположен на центральной оси здания и удлинен глубоким помещением типа алькова, что позволило не только увеличить его площадь до 130 м2, но и получить дневное освещение. На этой оси находится и вход со стороны города, украшенный богатым порталом, смягчающим монотон ность ограждающих дворец глухих стен. По-видимому, верхний этаж имел планировку, аналогичную первому этажу, только вместо вход ного вестибюля было второе, более глубокое, освещаемое широким окном уширение типа алькова, удлинявшее зал до 26 м.
Входной портал состоит из двух соответствующих этажам и расположенных друг над другом, окаймленных профилированными рамками частей, в центре которых помещены в нишах дверь и окно (рис. 81). Гладкие поверхности портала набраны из разноцветных вытесанных из камня геометрических фигур. В нижней части фигуры в виде розовых звезд и черных крестов сплошь покрыты мелкой орнаментальной резьбой различного рисунка, создающей богатую игру светотени. Более проста по убранству верхняя часть, где резьба от сутствует. Стрельчатый тимпан окна выложен из шестиконечных звезд с розовыми шестиугольниками в центре и черными треугольными лучами по краям, а поле вокруг окна — из розовых и черных квадратных плит, расположенных в виде поставленной по диагонали шахматной доски. Такое распределение убранства по этажам строго оправдано. При рассмотрении портала издали мелкая орнаментальная резьба первого этажа не видна, так же как если бы она была помещена на втором этаже при близком его обозрении; поэтому зодчий и выполнил убранство второго этажа проще, сосредоточив внима ние на цветовой гамме камней, достаточно выразительной и при удаленной точке зрения.
Дворец парона, находящийся вне пределов Советского Союза, достаточно еще не изучен. Возможно, прав Н. Токарский, выска завший предположение, что это скорее могло быть общественное здание (например, дворец Совета старейшин), чем княжеское жилище с его замкнутой жизнью.
Тип портала дворца парона получил широкое распространение в гражданском и культовом зодчестве Армении XII—XIV вв. Таков, например, портал монументального здания на площади круглой церкви Григория (Гагикашен) в Ани, известного как дворец Саргиса. По реконструкции Т. Тораманяна это было одноэтажное прямоугольное в плане здание, портал которого был подобен нижней части портала дворца парона (рис. 82). Обрамленный профилированным архивольтом на полуколоннах, дверной проем занимал центр фасада, облицованного шестиконечными красными звездами и черными ромбами, покрытыми разнообразным резным орнаментом растительного и геометрического характера. В углах одной из звезд помещена надпись «Саргис». Предполагается, что это здание было резиденцией анийского архиепископа Саргиса I (1209—1211) или Саргиса II (1245—1276).
Облицовка порталов из узорных звезд, крестов, ромбов и треугольников, возможно появившаяся в Армении впервые на стенах гражданских сооружений, была перенесена на культовые и связанные с ними полукультовые-полугражданские здания (притворы — жаматуны или гавиты), где она получила дальнейшее своеобразное развитие. Мозаи кой из узорных рельефных камней выкладывали не только порталы, но и передние стенки солей церковных апсид и даже плоские каменные потолки гавитов (южный гавит церкви Апостолов в Ани, начало XIII в., гавит церкви Арича, XIII в.). Одновременно мозаику из звезд, крестов и ромбов имитировали глубоким рельефом на больших плитах, помещаемых как дверные перемычки, на архивольтах и обрамлениях порталов, на передних стенках солей. В некоторых случаях фигуры покрывались резьбой (перемычка двери западного портала гавита Сагмосаванка, XIII в., портал церкви Аствацацин 1339 г. в Нораванке), в других оставлялись гладкими (архивольт западного портала гавита Сагмосаванка, передняя стенка солеи церкви Карапета 1221 —1227 гг. в Нораванке). В перекрытиях некоторых гавитов мозаичный набор из звезд и крестов имитировался орнаментальной росписью. Прием мозаичной выкладки из фигурных камней получил широкое распространение в искусстве Передней и Средней Азии, где он встречается в различной интерпретации и в разном материале.
Отличный от анийских сооружений декор имеет дворец в Мрене, возведенный, судя по надписи, в 1276—1286 гг. Сахмадином, который «начертал своим умом, без мастера, план, заложил основание этого дворца и сада и окончил в десять лет». Вместо мозаики из наборных каменных плит портал выполнен обычной каменной кладкой (рис. 83). Пропорции сооружения повышенные. В подчеркнутой небольшим уступом стрельчатой арке в плоскости прямоугольного обрамления помещена глубокая ниша дверного проема, завершенная вытянутой конхой со сталактитами.
Композиционные особенности портала дворца в Мрене нашли отражение и в зданиях общественного и культового назначения Армении этого периода. Примеры — караван-сарай Селима, 1332 г., южный фасад южного гавита церкви Апостолов в Ани, XIII в., гавит церкви села Мравян (Тамджирлу), XIII в., западный фасад и ниша восточной стены второго этажа церкви Аствацацин в Егварде, 1321—1328 гг. По добные порталы, характерные для Малой Азии сельджукидского времени, можно видеть в некоторых мусульманских постройках, возведенных не без участия армянских мастеров, в частности в мечети Караманкапуси в Конии, построенной, судя по арабской надписи, архитектором Галустом, а также в караван-сараях Анатолии — Алай хана, Султан хана бей Аксарай и др.
Дворцы Киликийской Армении отличались своеобразием композиции и роскошью отделки; в них ярко отразились национальные и местные особенности, а также влияния сопредельных государств.
Среди киликийских дворцов лучшим считался дворец царя Левона II Рубенида (1187—1219 гг.) в Сисе, известный под названием «Дарбас». Он располагался на возвышенной северной окраине города, откуда поднималась дорога, ведшая на трехглавую вершину горы, в знаменитую крепость Сис. Дворец стоял внутри огражденного мощной стеной с башнями многоугольного в плане двора, в стороне от обслуживающих сооружений.
Это было четкое по планировке многоэтажное здание, объем которого был близок к цилиндрической форме. На северной, западной и южной сторонах располагались входы с окнами над ними; на восточной стороне было три окна, из которых среднее было круглым. Среди парадных помещений выделялись приемный зал с колоннами из черного мрамора, музей рукописей и книгохранилище. Фасады были украшены скульптурными рельефами, интерьеры — резьбой по камню, мраморной облицовкой, мозаичной инкрустацией, позолотой. Плоская кровля служила для отдыха и обзора окрестностей.
Дворец крепости Ламброн (XI—XII вв.) также находился внутри ограды, в наиболее неприступном месте. В отличие от дворца «Дарбас» в Сисе, это было продолговатое здание из чисто отесанных каменных квадров, со стрельчатыми окнами и армянскими надписями на стенах.